— Не был ли этот человек пьян вчера? — спросил сыщик.

— Он был совершенно трезв, сэр, иначе я не позволил бы ему ночевать в моем доме.

— Он заплатил за свою комнату вперед?

— Нет.

— Не мог ли он выйти из своей комнаты, минуя дверь?

— Комната эта — чердак, — сказал трактирщик, — в потолке есть люк, ведущий на крышу, а немного подальше на улице есть пустой дом, который сейчас ремонтируют. Вы думаете, сыщик, что негодяй ускользнул, не заплатив?

— Моряк, — ответил сыщик Кафф, — легко мог это сделать рано утром, прежде чем на улице появился народ. Он привык лазить, и голова у него не закружится на крыше дома.

Пока он говорил, доложили о приходе плотника. Мы все тотчас поднялись на верхний этаж. Я заметил, что сыщик был необыкновенно серьезен, серьезнее, чем обычно. Мне показалось также странным, что он велел мальчику (которому разрешил следовать за нами) ждать внизу, пока мы не вернемся.

Молоток и резец плотника справились с дверью в несколько минут. Но изнутри приставлена была мебель, как баррикада. Толкнув дверь, мы опрокинули это препятствие и вошли в комнату. Трактирщик вошел первым, сыщик — вторым, я — третьим. Остальные присутствовавшие при этом лица последовали за нами.

Все мы взглянули на постель и вздрогнули.

Моряк не выходил из комнаты: он лежал одетый на постели, лицо его было закрыто подушкой.

— Что это значит? — шепнул трактирщик, указывая на подушку.

Сыщик Кафф подошел к постели, не отвечая ничего, и сбросил подушку.

Смуглое лицо моряка было бесстрастным и неподвижным. Черные волосы и борода слегка растрепаны. Широко раскрытые тусклые глаза устремлены в потолок. Безжизненный взгляд и неподвижное выражение привели меня в ужас.

Я отвернулся и отошел к открытому окну. Все остальные вместе с сыщиком Каффом стояли у постели.

— Он в обмороке, — сказал трактирщик.

— Он умер, — возразил Кафф. — Пошлите за ближайшим доктором и за полицией.

Так и было сделано. Какие-то странные чары как будто удерживали сыщика Каффа у постели. Какое-то странное любопытство как будто заставляло всех ждать и смотреть, что будет делать сыщик.

Я опять отвернулся к окну. Через минуту я почувствовал, как меня тихо дернули за фалду, и тоненький голос прошептал:

— Посмотрите, сэр!

Гусберри вошел в комнату. Его выпуклые глаза необычайно выкатились — не от страха, а от восторга. Он тоже сделал открытие.

— Посмотрите, сэр, — повторил он, — и повел меня к столу, находившемуся в углу комнаты.

На столе стоял маленький деревянный ящичек, открытый и пустой. По одну сторону ящика лежала тонкая хлопчатая бумага, употребляемая для завертывания драгоценных вещиц. По другую сторону — разорванный лист белой бумаги с печатью на нем, частично разломанной, и надписью, которую легко можно было прочесть. Подпись была такова:

“Отдан на сохранение господам Бешу, Лайсоту и Бешу Септимусом Люкером, жительствующим на Мидлсекс-плейс, Лэмбет, маленькая деревянная коробочка, запечатанная в этом конверте и заключающая в себе вещь очень высокой стоимости. Коробочка эта должна быть возвращена господами Бешом и К? только в собственные руки мистера Люкера”.

Эти строки уничтожали всякое сомнение, по крайней мере, в одном отношении: Лунный камень находился у моряка, когда он накануне вышел из банка.

Я почувствовал, что меня опять дернули за фалду. Гусберри все не отставал от меня.

— Воровство! — шепнул мальчик с восторгом, указывая на пустой ящичек.

— Вам было велено ждать внизу, — сказал я, — ступайте вниз!

— И убийство! — прибавил Гусберри, указывая с еще большим наслаждением на человека, лежавшего на постели.

В удовольствии, какое доставляла мальчику эта ужасная сцена, было что-то столь отвратительное, что я схватил его за плечи и вытолкал из комнаты.

В ту минуту, когда я переступил порог, я услышал, как сыщик Кафф спрашивал обо мне. Он встретил меня, когда я вернулся в комнату и принудил подойти с ним к постели.

— Мистер Блэк, — сказал он, — посмотрите на лицо этого человека. Это лицо загримированное, и вот вам доказательство.

Он указал пальцем на тонкую синевато-белую полосу над смуглым лбом покойника у корней растрепанных черных волос.

— Посмотрите, что будет под этим, — сказал сыщик, вдруг крепко ухватившись рукою за черные волосы.

Мои нервы не могли вынести этого, я опять отвернулся от постели.

Первое, что я увидел на другом конце комнаты, был неугомонный Гусберри, который взобрался на стул и следил, задыхаясь от любопытства, через головы взрослых за всеми действиями сыщика.

— Он стаскивает с него парик, — шептал Гусберри, жалея, что я единственный человек в комнате, который не мог ничего видеть.

Наступило молчание, а потом крик удивления вырвался у людей, собравшихся около постели.

— Он сорвал с него бороду! — закричал Гусберри.

Снова наступило молчание. Сыщик Кафф попросил что-то. Трактирщик пошел к умывальнику и вернулся к постели с тазом, наполненным водою, и с полотенцем.

Гусберри заплясал от восторга на стуле.

— Идите сюда ко мне, сэр! Он смывает теперь краску с его лица!

Сыщик вдруг растолкал толпу, окружавшую его, и с ужасом на лице приблизился ко мне.

— Подойдите к постели, сэр! — начал он. — Или нет…

Он пристально посмотрел на меня и продолжал:

— Распечатайте раньше письмо, которое я вам дал утром.

Я распечатал письмо.

— Прочтите имя, мистер Блэк, которое там написано.

Я прочел имя, которое он написал: Годфри Эбльуайт.

— Теперь, — сказал сыщик, — пойдемте со мною и посмотрите на человека, лежащего на постели.

Я пошел с ним и посмотрел на человека, лежащего на постели, — это был Годфри Эбльуайт.

ШЕСТОЙ РАССКАЗ,

написанный сыщиком Каффом

I

Доркинг, Серрей, июля 30, 1849. Фрэнклину Блэку, эсквайру. Сэр, я должен извиниться перед вами, что задержал донесение, которое обязался вам доставить. Я хотел сделать его более полным и, однако, встречал там и сям препятствия, которые можно было преодолеть только с некоторой затратой терпения и времени.

Цель, которую я поставил себе, теперь, я надеюсь, достигнута. Вы найдете на этих страницах ответы на большую часть, если не на все вопросы, относящиеся к покойному мистеру Годфри Эбльуайту, приходившие вам в голову, когда я имел честь видеть вас в последний раз.

II

Итак, прежде всего о смерти вашего кузена.

Мне кажется неоспоримо доказанным, что он был задушен (пока спал или тотчас после своего пробуждения) подушкою с его же постели; что лица, виновные в умерщвлении его, — три индуса; и что цель данного преступления состояла в том, чтобы овладеть алмазом, называемым Лунным камнем.

Факты, на основании которых выведено это заключение, установлены отчасти при осмотре комнаты в таверне, отчасти из показаний на следствии коронера.

Когда выломали дверь комнаты, нашли джентльмена мертвым, с подушкою на лице. Доктор, осматривавший его, установил смерть от удушения — то есть убийство, — оно было совершено каким-нибудь лицом или лицами, при помощи подушки, которую держали на лице жертвы, пока не наступила смерть от прилива крови к легким.

Теперь перейдем к причине преступления.

Небольшой ящичек был найден открытым и пустым на столе в этой комнате.

Мистер Люкер опознал ящик, печать и надпись. Он объявил, что в этом ящике действительно находился алмаз, называемый Лунным камнем, и что он отдал этот ящик, запечатанный таким образом, мистеру Годфри Эбльуайту (в то время переодетому) двадцать шестого июля. Вывод из всего этого тот, что причиною преступления была кража Лунного камня.